ПРЕДИСЛОВИЕ
20 марта 2012 г.
Деревня "Волчий Хвост"
Дом на окраине.
- Тьфу, зараза. Катюх, ты бы лучше пристрелила эту свою зверюгу. Ну на кой черт он тебе сдался? Тебя ж за него вся деревня ненавидит ужо. Даже мой Чаваш шарахается, едва заслышит его голос. А Чаваш, почитай, самый смелый конь во всей округе, уж тебе ли не знать?
- Хорош заливать, старый. Вот, значит, как? Значит, добыть кой-чего, так Катерина лучшая, а как волк на цепи, так ненавидят? Интересно, однако. А ты на Чаваше на своем днем катаешься? Вот и ладно. А ночь - время свободное.  Уж какая вам разница: что в лесу, что на цепи? Да только у меня он тут и останется, а вот лесные запросто задрать могут.
- Ты, Катерина, меня зря не слушаешь. Я может-то и старый, но уж стреляный. Кончай ты своего зверя. Не можешь сама - так нашего брата попроси, любой охотник подможет. Ну, а коли жалко совсем - в лес выпусти, чай не пропадет.
- Ага, чтоб меня потом, как Серпова,  обвинили в том, что я всю их свору к деревне привадила?
- Вот уж как же. Ты же его лишь на цепи держишь, а Серпов этот, окаянный...
- В доме, ага. И не надо мне тут лапшу вешать. Грохнули мужика ни за что - лишь бы злобу сорвать. Вам он что сделал? Ну выходил в свое время волчонка, ну выпустил. Не он же его человечиной кормил?
- А вот этого мы не знаем, Катюш...
- Федор Евгеньич, я же просила!
- Ой, прости дурака старого, запамятовал. Но ты это зря так - в его виновности сомнения не было. А ты тогда пешком под стол ходила...
- Я тогда в городе училась, так что попрошу.
- Ладно уж.  Пошли, чтоль. Вижу ты крепко уперлась. Только вот помяни мое слово: не избавишьс от хищника - туго тебе будет, ой туго.
- Закрыли тему, дядь Федь. Тронулись.

Раздался громкий удар, и дверь с бешенной скоростью врезалась в стену внутри дома. В проеме показался невысокий, лысеющий мужичок, крепко сбитый, но с уже наметившимся брюшком. Было ему где-то за пятьдесят. На мужичонке была ратегнутая куртка неопределенного цвета, да пятнистые комуфляжные штаны, явно размера на два больше - внизу они собрались гармошкой, а пятки были стоптаны в лохмотья. За спиной у мужчины висело ружье.
- Ух, Катька, ты бы попросила кого тебе дверь починить. Это ж надо так - чтобы войти - пнуть, чтобы выйти - так чуть руку не выдернул.
Позади мужчины показалась высокая (почти на голову выше), стройная фигурка в длинном плаще.  Девушка смеялась, откидывая с плеча не длинную косу. За очками ее глаза задорно сверкнули. Она легко перехватила откуда-то со стены ружье и, выходя, сильно хлопнула дверью, почти намертво загоняя ее в раму.
- А вот не буду чинить, дядь Федь. Мне и так не плохо.
Охотник покачал головой и сошел с крыльца. И тут же земер, с неприязнью глядя на зверя во дворе.

Волк оскалился. До этого он сидел возле бочки, лежавшей на боку и частично врытой в землю, но после появления людей поднялся и попытался скрыться в этой самой бочке - она служила ему своеобразной будкой. Вот только одно из звеньев цепи было насаженно на железний штырь, торчавший из земли. В итоге цепь была сильно укорочена, волк едва мог сделать по пять шагов в разные стороны от него. Убедившись в бесполезности попытки скрыться, серебристый зверь обернулся, вновь оскалив зубы.

- Чой-то ты над животиной издеваешься? - ехидео осведомился охотник. Девушка, бросив на волка рассеянный взгляд, пожала плечами.
- Манерам хорошим учу. Пущай на воздухе сидит.
- Так гроза скоро.
- Ничего, не сахарный - не растает. Девушка решительным шагом прошла мимо волка к навесу. Самец даже не шелохнулся, хотя едва ли между ними было расстрояние хотя бы в полметра. Однако, когда следом двинулся мужчина, волк вздыбил загривок и злобно  зарычал. Федор предпочел обойти зверя сторонкой.
- Как ты это делаешь?
- Что делаю? Катерина седлала своего рыжего, словно апельсин, Шаглая. Вороной Чаваш стоял рядом, напряженно выгнув шею, следил за волком. За все время, что он провел под навесом, к угощению он не притронулся. Хваленная храбрость мерина куда-то подевалась.
- Ну он на тебя даже не глянул: вроде и не боится, но ведь и не трогает! Федор похлопал любимца по шее, пытаясь успокоить.
- А он чует во мне свою, - хохотнула девушка, пристраивая обрез к седлу. Охотник лишь покачал головой.
Люди сели верхом и повернули лошадей в сторону леса.  Вскоре рыжий и вороной скрылись из поля зрения, унося всадников. А серебристый хищник продолжал сидеть, глядя исчезнувшим людям в след, и скалиться.

ГЛАВА 2.
"ИЗ КОНЦА В НАЧАЛО"
Девушка, не торопясь, сделала глоток сока.
- Думаю, рассказывать вам историю деревни с момента ее основания не имеет смысла. Вам ведь интересны только волки?
- Волки-людоеды, - поправил ее Николай вновь улыбнувшись. Катя дернула плечом.
- Волки всегда жили в этих местах. А сдешние люди всегда истребляли хищников. Судя по тону, она была не особо довольна этим фактом.
- И ьем не менее волки не уходили.
- Сашка!
- Прости, я молчу.
- Вам что-нибудь рассказывали о "Волчьем Хвосте"?  Или о наших людоедах?
- Нет, ничего существенно важного. А зачем ты спрашивашь?
- Чтобы знать, что рассказывать, а что вы знаете и без меня.
- Ничего не знаем.
- Я поняла. Охотница задумчиво почесала кончик носа, раздумывая, с чего начать. Федор решил придти на помощь.
-Сколько Егору было, когда он притащил в дом волчонка?
- Пятнадцать.
- Разве? А мне казалось семнадцать.
- Может быть, не знаю. Не помню.
- Слухай, а как его отца звали? - Ал выглядел удивленным,  задавая этот вопрос, кажется он сам не понимал, как это он мог забыть имя такого значимого героя повести.
- А я ебу? Катерина вызывающе вскинула одну бровь. Ал тут же решил съехидничать.
- Охренеть. Ты спала с этим парнем и даже не потрудилась узнать его отчество?
- Александр! Возмущенная реплика принадлежала Сергею (Серому) - гиду и проводнику группы. Катя бросила на сводного брата уничтожающий взгляд и вернулась к рассказу.

Май 2001 г.
Домик егеря.
Волчица скулила, силясь подняться. Однако лапы разъезжались и не слушались. Бурая повалилась в грязь, больше не пытаясь подняться. Трехмесячный волчонок прыгал вокруг, толкал мать лапами, кусал за ухо и пытался заставить ее идти. Он был тощим заморышем, последним выжившим, но и его, похоже, ждала голодная смерть.
Около месяца назад волчица попала в капкан. Поклеченную переднюю ногу она себе отгрызла сама, но из-за высокой влажности и тепла, рана загноилась, мухи постоянно докучали самке. Вскоре огрызок раздулся. Помимо отвратительного запаха, щаражение перекинулось на соседнюб ногу -. волчицавсе реже двигалась и уже почти не могла заботится о выводке. В таком состоянии парнишка их и нашел.
Волчица дернулась, однако даже не попыталась оскалиться на человека. Хищница тяжело дышала и явно был на последнем издыхании.
- Отец! Парнишка побежал в лес.

Серпов-старший склонился над волчицей, прикрывая нос платком, чтобы хоть как-то приглушить смрад, осторожно коснувшись дулом ружья ее ноги. На ружье остался влажный, склизкий, желтоватый след Волчица дернулась. Волчонок, прижавшийся к брюху умирающей матери скалил маленькие зубки и рычал. Егерь вздохнул.
- Ты убъешь ее?
- У меня нет выбора, Егор. Ране слишком плоха.  Даже если бы я был уверен в том, что мне удастся выходить ее, она не сможет вернуться в дикую природу. А волк - зверь свободный.
- А волчонок.
- Подохнет.
- Но отец!
- Мы не вмешиваемся в жизнь леса, сын! Лучше отойди. Сын повиновался. Он слышал выстрел, но других звуко не последовало. Парнишка потащился к дому, уверенный, что отец либо снимет с волчицы шкуу, либо похоронит ее целиком.
Он сидел у окна и что-то писал в тетрадке, когда отец вернулся. Брюки икуртка были перепачканы землей. Парнишка отвернулся, демонстрируя недовольство. Однако отец подошел ближе, положив грубую ладонь на плечо сына.
- На вот, - он достал из-за пазухи серого заморыша. Щенок поджимал хвост и скулил. Егор радостно вскрикнул, подхватив малыша на руеи и крепко прижимая его к себе. Звереныш протестующе заворчал.
- Выкупай, накорми, напои, ухаживай за ним. Но будь готов к тому, что однажды он вернется в дикую природу: позаботься о том, чтобы он умел охотиться, прятаться, путпть след. От этого будет зависеть его жизнь. Я верю -ты сможешь.
Так Тагор поселился в доме егеря.

ГЛАВА 4.
"ПЛЕННИК"
На девушку воззрились три пары любопытных глаз.
- Да ну? Федор, кряхтя, пердвинулся, усаживаясь удобнее.
- Где же ты деньги тогда достала на тур? Серый был явно удивлен.
- Мы оплатили ее поездку. Она наша подруга. Алексей был лаконичен. Он трудолюбиво помогал чистить коня.
- И все же откуда тогда так хорошо знаешь, как...
- Я четыре года была жоккеем. Пока не получила травму колена. Все зажило но меня оказались допускать на соревнования, - в голосе девушки слышалась обида. Охотники сочувственно промолчали.
- Такая профессия обязывает знать как ухаживать за лошадьми. Девушка уже смыла грязь и теперь насухо вытирала жеребца.
- Красавец. Я бы решила что аппалуза, но экстерьер другой. Помесь? У вас тут где попоны?
- Да не то что бы. У него вроде по отцовской линии аппалуза примешлся. Сам он ольденбургец. Или ольденбуржец? Как правильно? Алекс нахмурился, пытаясь определить, где он напутал. Ната засмеялась.
- Я поняла. Попоны?
- Там, в шкафчике. Девуш какивнула Сергею и, похлопав жеребца по рыжей шее направилась в конец помещения.

Тут в сарай влетел Шаглай. Его огненная шкура казалась красной. Встряхнувшись, жеребец прошествовал в свое стойло и принялся уплетать солому как ни в чем не бывало. Впрочем, все глаза обратились ко входу. Туда, где поддерживая с одного плеча, девушка вводила шатающуюся клячу. Конь, когда-то прекрасный, упитанный, серебристо-гнедой в яблоко красавец, сейчас напоминал скелет, обтянутый шкурой настолько грязной, что о ее цвете можно было лишь гадать. Светлая грива скаталась в сплошной колтун. Жеребец с трудом передвигал дрожащие конечности, сильно хромая. Левое плечо, ближе к шее, было разорванно, при чем достаточно давно, рана воспалилась и гноилась. Вместе с конем в помещение проник и запах, остальные лошади взволнованно стали переминаться с ноги на ногу, пофыркивая и вытягивая шеи, чтобы взглянуть на старого знакомого. Один Шаглай продолжал торопливо есть, словно это была последняя трапеза в его лошадинной жизни. На миг в конюшне воцарилась тишина.
- Я позову ветеринара, - Ал сорвался с места, но холодный и твердый голос сестры остановил его.
- Нет. Снова воцарилась тишина.
- Кать, - Федор говорил осторожно, словно боялся спугнуть дикго зверя, - может стоит забыть про твои личные... гм... счеты и...
- Я не дура. Я просто не хочу оставлять его здесь. Я сама отведу его, - девушка торопливо вытерла Шаглаю спину и теперь быстро собирала его в путь. Потом, придерживая ослабевшего любимца так, чтобы его голова покоилаь на спине рыжего жеребца, девушка увела коней в холодный мрак дождливой ночи, бесследно поглатившей всех троих.

Та же ночь.
Хижина на краю деревни.
Ливень торопливо смешивал землю со своими водми, превращая почву в клейкую грязь. Она затягивала, подобно самой густой трясине беспощадной Слепой Топи, сковывала движения вязкостью и холодом. И в этой мешанине лежал серебристый волк, примостившись рядом со штырьком, что держал двенадцатое звено цепи и не пускал его к спасительной сухости внутри бочки. Кибар лежал тихо, словно тень беспощадной косы смерти уже коснулась его мощного тела. Светлые зеленовато-серые глаза смотрели на леса, а точнее сквозь них. Впервые за те недели, которые он провел в этом месте, сидя на ненавистной цепи, он не тревожил ночь своим воем.
Вопреки мнению большенства жителей деревни, серебристый волк не был людоедом. Не принадлежал он и Северной стае и, хотя ночами на его вой откликались волки обеих стай, ни Красная Лапа, ни Праведный Гнев не пытались придти ему на помощь. И тем не менее, большенство людей утверждало, что пленник Екатерины - людоед, и они требовали его смерти. А он ненавидил их и боялся, как может бояться человека свободный волк, выросший далеко отсюда.
Земли, где родился Кибар, были не так далеко отсюда, но на всей территории его родной стаи не было ни единого намека на существование людей, только недалеко от западно границы проходила неширокая лента дороги. С рождения волчата не имели ни малейшего понятия о существовании страшнейшей угрозы леса и лишь к году взрослые волки вели молодняк на запад, за границу территории, туда, где девственно чистые и свободные от посяшательств людей леса заканчивались. И там молодые волки знакомилимь с одним из проявлений человеческой деятельности. Когда Кибар впервые увидел дорогу и существо из железа и дыма, он вжался в землю стремясь слиться с зеленью близлежащего леса. Кто бы мог подумать, что спустя полтора года молодой волк будет путешествовать по этой жесткой ленте?
Волчица появилась будто из ниоткуда. Серый призрак, воняющий жесткой каменной лентой и дымом железных существ, в которых путешествовали люди. Стая отнеслась к ней с холодным равнодушием, и даже не стала прогонять бродяжку, а вот серебристый молодой самец быстро стал пленником гибкой молодости и красоты пришлой самки. И когда, несколько дней спустя, Нимфа исчезла, оставив свой последний след близ тропы человека, Кибар не находил себе места, пока не пустился в путешествие по дороге.  Бесстрашно оставив позади родные земли и родную стаю, молодой волк с серебристой шкурой двинулся вниз по дороге. Иногда его фигуру освещали странные глаза пробегавших мимо железных созданий. Однажды такое существо напало на него, сбив волка с лап, и повредив ему плечо - больше недели он потом хромал, - но оно не стало утолять голод, а торопливо сгинуло в ночи, пока хищник отлеживался в канаве близ каменной ленты. И тем не менее волк продолжал путь. Случай заставил его забраться в кузов джипа и продолжить путешествие уже внутри чудовища. Там он и заснул. Там его и обнаружили Захар и Екатерина. И пока волк еще не успел придти в себя, его челюсти спеленали ремнями, а другой ремень накрепко въелся в его шею, и железная цепь не давала уйти. Морда его давно была свободна, но крепкая лента из кожи душила его гордый и свободный дух. И в эту дождливую ночь он вдруг возненавидил Нимфу, которая была толчком к тому, что он оказался здесь.
Из груди волка вырвалось наконец ворчание, растущее, пока память воскрешало его долгий путь. И, задумавшись, он пропустил приход своей повелительницы.
Катерина слезла с Шаглая, устало сняла с когя все обмундирование и, свалив все в один угол, оставила коня под навесом, девушка медленно и устало двигалась к дому. Волк не шевелился, тихо ворча и лежа в холодной грязи. И лишь когда тяжелы ботинок, не заметившей в тмноте его хвоста девушки обрушился на оный всем весом, волк втсрепенулся, коротко взвизгнув. Поджав ноющий болезненно хвост, Кибар отодвинулся с пути той, которую ненавидил и боялся. Девушка остановилась и теперь смотрела на своего пленника так, будто только что увидела. Волк зарычал, отодвинувшись, на сколько позволяла цепь. Катерина опустилась, сначала на корточки а затем и вовсе плюхнулась коленями в грязь. Голос Кибара стал выше, глаза панически сверкнули. Волк старался отдалиться от человека как можно дальше. И когда тонкие пальцы взяли двенадцатое звено и потянули наверх, снимая со штыря и натягивая, волк зарычал, уперевшись грязными лапами в скользкую землю. На какой-то миг натяжение ослабло, а потом девушка, крепко ухватив цепь, потянула волка на себя. И как бы он ни упирался, грязные лапы скользили, то одна, то другая лапа невыдерживала и дела шаг вперед. В конце концов волк лег, отказываясь идти дальше. Теперь его нос находился в миллиметрах от коленей охотницы.
- Ты не людоед. Волк не понимал слов, и вздрогнул, а потом задрожал всем телом, закрыв зеленоватые глаза, когда ледяные (он чувствовал это сквозь мокрую шерсть) пальцы коснулись его головы. Тихое рычание росло в его глокотке и клокотало, пока эти пальцы прикасались к его голове. Он поджимал хвост и отчаянно вжимался в грязь, стараясь раствориться в ней. Неожиданно ледяные руки схватили ошейник. Не ожидавший рывка зверь подскочил. Одна грязная лапа уперлась в ногу человека, другая - в живот, а задние конечности месили грязь в тчетной попытке упереться. Всеми силами волк старался отдалиться от девушки, державшей его с двух сторон за ошейник. Огромный страшный волк походил на нашкодившего щенка. Он вертелся и извевался, пока их глаз не встретились. Если бы у волка было такое же как у человека зрение, он бы поразился схожести цвета их глаз. Волк замер, из его пасти вырвалось поскуливание.
- Ты не людоед, - убежденно повторила девушка. Ее пальцы ловко работали, незаметно для волка растегивая ремень, обхвативший его шею.
- Ты напуганный, лишившийся кого-то близкого зверь. И ты совсем волчонок, едва ли тебе больше двух лет. Ну, может три... Иди, - девушка отпустила его и Кибар торопливо, вжимаясь в землю, отполз в сторону бочки. Девушка швырнула что-то не землю, и только тогда волк заметил, что цепь и кожанный ремень остались у нее в руках. Она поднялась и, не оглядываясь, ушла в сторону дома. Привычным пинком, заставившим волка вздрогнуть, она открыла дверь. А потом скрылась внутри, затворив свое жилище не менее тихим хлопком. И тогда волк отполз внутри бочки. Но там было мокро скользко и грязно. Тогда серебристый зверь повернул голову в сторону навеса. Раскинувшийся на ветвях трех лип кусок брезента надежно укрывал рыжего жеребца, даруя ему полную свободу, но и не защищая его жилище. Когда Кибар приблизился, жеребец всхрапнул, выгнув шею, и копнулкопытом сухую землю. Стелясь по земле и поскуливая, волк забися на сухом участке земли, свернувшись калачиком, словно стараясь стать незаметным. Конь фыркнул, но не стал прогонять незваного гостя, однако долго еще его глаза удивленно разглядывали серебристого.
Волк ушел на рассвете, когда дождь начал стихать. Чихая и кашляя, молодой хищник торопливо уходил, воровато оглядываясь на дом и поджимая хвост.

Он двигался рысью, поджав к брюху пушистый хвост и словно вжимаясь в землю. Стремительный серебристый зверь, подобно росчерку молнии в ночном небе прошедшей ночью, сейчас двигался по мрачному, еще не проснувшемуся лесу. Неожиданно от древесного ствола отделилась тень и молодой самец грудью врезался в огромную фигуру. Не ожидавший появления подобного препятствия, серебристый покатился по земле. Темная тень двинулась за ним и спустя секунду серебристый, поджимая уши и поскуливая, распластался под большим серо-бурым самцом. Костолом скалил зубы на чужака, но ни единого звука не издавал. Вокруг начали собираться темные фигуры остальных членов стаи. Людоеды молчали, никто не скалился, но взъерошенные загривки показывали, что волки настроены серьезно. Серебристый затих, ожидая.
И тут из темноты появилась серая самочка с рыжими, отливающими кровавой краснотой боками. Лилит хромала на обе задние ноги, но вопреки прогнозам Федора, пуля вошла не в крестец. Раздробив позвонки, она почти оторвала хвост волчицы, там же, между поврежденными позвонками, она и застряла. Волчица мучалась от боли,